Гостиница в горах

Таня Фетисова
                Памяти Виктория Шварцмана,
                астронома и поэта



Господь, спаси, помилуй и прости
Тебя и всех, кто был и не был рядом,
И муку приглуши и отпусти,
...И сбей с теченья перед водопадом...

А облака в зеленых небесах
Скользят к заре, луна молчит в зените,
И купола застыли на часах,
Судьба дрожит на перекрестье нитей.

И что-то я запуталась слегка,
Помчалось время вспять, взбесились стрелки,
О наколдуй, счастливая рука,
Смешай нам жребий в этой переделке.

Гостиница в горах. Сияет даль.
Мы с Леней Озерным. Открытая терраса.
А Витя к нам от горнолыжной трассы
Торопится. Таков в горах февраль.

И снова я запуталась слегка.
Ты знаешь - это на меня похоже -
И круговертью к панике - строка,
А стекла мокрые визжат и корчат рожи.

Заплакана вдвойне - слезами  и дождем
Умывшись,  не беда, ведь дело молодое,
Мы прошлое, как ластиком, сотрем,
Копейка - жизнь,а смерть дешевле вдвое.

Подзуживает черт исподтишка,
Толкает под руку, и вот петля готова,
Но помешала пятая строка,
Биение несказанного слова.

Внезапно ангела-хранителя крыло      
Расправилось над лающею бездной,
Туман со скал окрестных нанесло
...И гул затих... и водопад отрезан.

Я по проталинкам  и слякоти пойду,
О не нарядное, смурное время года!
Вслед за Вивальди  я  тебя  найду,
И  мы  теперь  не потеряем  брода.

Сквозь белый пар над темною рекой
Поляны млечные,  и букового  леса,
Сам  Хокусаи  легкою  рукой
Набросок сделал-снова мы воскресли.

А время все течет,и будущее без тебя
Пустынней,  проще,  глуше и страшнее,
И  бытия  настойчивый  ликбез
Высвечивает жизнь ясней,а смерть еще яснее...

А  горный  воздух  редок  и  звенит,
И нестерпим для наших слабых легких.
И  солнце  росы  вознесло  в  зенит,
Малиной  пахнет  и  шуршат  полевки.


ПРИМЕЧАНИЯ

Викторий Фавлович Шварцман трагически погиб
27 августа 1987 года

Образ из не помню какого фантастического рассказа
Брэдбери или Кларка, надо уточнить

Из Бориса Пастернака

Марсель Пруст в переводе Любимова,
 "Под сенью девушек в цвету"

Этим японским мотивом я обязана Григорию Бескину