Входит СИМОНЕ. Он прихрамывает, что добавляет ему шарма. Вытаскивает из саквояжа ХИНКУСА бутылку, качает головой, выбирает другую и прикладывается. По лестнице спускается совершенно трезвый ХИНКУС.
ХИНКУС
Что за шум? Что происходит? И ночью при луне мне нет покоя. Реклама, блин. Райский уголок, домашний уют... Враки. (Смотрит в зеркало). Нет, надо завязывать. Побриться бы... Симоне, у вас бритва есть? У меня кроме бутылок в саквояж ничего не влезает. Ааа, так вот кто крадет мою выпивку!
СИМОНЕ
Миль пардон, господин Хинкус! А может, не Хинкус? И даже не Эд? Не отпирайтесь. Я тут кое-что прочел. И давайте без глупостей. Вы здесь зачем?
ХИНКУС
Да не горячитесь вы так, дружище! Ведь вы тоже не Симоне. И не Симон. И ваша галльская петушистость - прикрытие. Ну, вы мастер! Но что же вы все к этой фрау так прицепились? Толчетесь, как мухи на меду. Порядочная ведь женщина... Замужняя... Вот Мозес появится, покажет вам кузькину маман.
СИМОНЕ
Господи, Хинкус! Я надеялся, что хоть вы здесь не фальшивый! Вы понимаете, во что влипли? (отпивает еще глоток) Если вы все-таки нормальный человек, то немедленно, ноги в руки, чтоб и духу вашего здесь не было! Вам что, приключение не терпится поиметь на вашу... Ах да, лавина... Merde... Бегом, сейчас же, в номер, и не высовывайтесь хотя бы до утра. Я зайду потом.
ХИНКУС
Уфф, догадался наконец. Не Хинкус я, верно. А туда же, галстук кембриджский напялил. С Парижу, блин. Времени-то щас который час? Прикрылся, профессионал? Перебор так перебор! Талейрана читать надо! И чему вас в Сен-Сире учат? Небось, вместо занятий за девками бегал? Из Сан Августина я, еврейский беженец. Из России.
СИМОНЕ
О мон дье! Опять Россия! Куда податься? На Пигаль девочку снимешь, а она с Мелитополя! Тебя, Хинкус, зовут-то как?
ХИНКУС
Вовой. То есть, Владимиром Владимировичем. Да не пугайся, не Путин я, Фламингов. Я, это, когда в Москве жил, астрофизиком работал. А так-то я, как и гарант наш, питерский. Учился там, по ракетному топливу. Взрывать люблю. А в Москве сначала космическую связь курочил - помнишь, в ИКИ возле Марса зонд потеряли? Я рядом сидел, не ту кнопку жмешь, кричу, а он, ввввв, с переляку не реагирует. Сбился Фобос. Мне тогда премию еще дали большую, за попытку правильных действий. Чуть не спас. Скушно мне тогда стало, я перешел к Шкловскому в отдел, астрофизиком стал. Там мы с Татьяной и познакомились. Она тогда почему-то в зеленых штанах ходила. А младшей ее, Анютке, еще пяти не было. Я другом семьи стал. Мужик ее тогдашний уж больно непутевый был. Анютку я нянчил, педагогику полюбил. И на работе я Танюху от баб защищал. Не любила ее там одна особенно. Выпендривалась девушка не по чину и связям. Нарожала детей, так тихо сиди, а она - наука! диссертация! стихи! романы! Вот и выперли ее раньше времени на пенсию. А меня к тому времени уже в Москве не было. Дельная, скажу я тебе, баба была. И не гордая. Она уже кандидат, я не защитился еще, а она приедет с Анькой в гости и полы помоет. А муж у нее парень был славный, умница, но инфантильный какой-то, легкость мыслей необыко венная. Она ще все смеялась - пятеро ребятишек у меня на руках, говорила. А я слабинку дал, сбежал в Германию, в сытое местечко. Пью теперь. Ностальгия, гадина, замучила. Не могу забыть ни астрофизику, ни Танюху с Анюткой. А недавно с бодуна попал я в Геттингене на публичную лекцию "Поэзия и астрофизика. Философские аспекты". На немецком, не все понял. Лектор на какого-то Мозеса все ссылался. И вдруг слышу - в любви помогает только любовь. Так она всегда говорила. Это она от кого-то из ваших услышала, от этого, хромого, Робера Оссейна, графа Тулузского. Это что, философ у вас такой? Ну и повело меня не по-детски. Кинулся я потом к лектору, а он смыться уже успел. И дошло до меня, что с Танюхой что-то происходит нештатное. Перво-наперво надрался. Потом шарю в интернете - нет никакого Мозеса. Только в Библии. Даже дыхалка стала подводить. Приехал сюда, а здесь тоже о Мозесе речь. Пьян я был вчера, но Анютку-то я ни с кем не спутаю! Вчера все к ней рвался, не мадам Мозес это, а она, но где уж там! Тут вся интеллектуальная элита всех спецслужб собралась! Сейчас снегом умоюсь, побреюсь и пойду про маму узнавать. Дай глотнуть. И бритву.
СИМОНЕ
Господин Фламингов! Володья! Меня слеза прошибла! Какая элита? Вы один здесь - человек! Позвольте мне стать вашим другом. Идем будить Глебски. Здесь не Анья, а Танюха ваша! Вытаскивать ее надо!! Умывайтесь же быстрее, и не до бритья уже! Глаза-то разуйте! Анье не больше девятнадцати, а мадам не меньше тридцати пяти. Это она, Танья!
ФЛАМИНГОВ
Благодарю вас, Симоне, дайте пять. Но по-деликатнее как-то надо. Какой-то Мозес здесь замешан. Хахаль ее, ясен перец. А танюхины романы - для меня святое. Они у нее постоянно. Да не вскидывайся ты, она от них стихи пишет. А Мозес и приревновать может. Не повредить бы ей. Хотя, уверен, она ему обо мне все давно выложила. Откровенна паталогически. Поэтесса, мсье!
СИМОНЕ
Однозначно, Вова! Я французский офицер. Ваша подруга теперь под нашей защитой. Ну погоди, 0*Дью! Ох и сядете вы в калошу, сэр! (вынимает из кармана блокнот) Смотрите сюда, что у меня на вашу Танюху есть. Доктор Мозес, коммерсант. Чепуха, прикрытие. Вот... Алексей, нет, Александр, кажется, Хр... Пырр... опять неразборчиво. Референтки, блин. На пляс Пигаль всех повыгоняю! Многостаночницы! Так... Теорфизика, физфак МГУ. Женат. Дети, внуки. Жена... Натурально, не Танья. Ясно. Соблюдаем сугубую осторожность. Адьюльтер, как ни крути. Она всегда так?
ФЛАМИНГОВ
Да Боже упаси, месье! Такого за ней никогда не водилось! Семья для нее святое. Любая ее подруга, а их у нее пруд пруди, если не совсем идиотка, в любую минуту доверяет ей любого своего мужа, хоть незаконного. Женатые мужчины никогда ее не интересовали. Это какая же у нее страсть на этот раз! Уму непостижимо! Посмотреть бы на этого Пырр!
СИМОНЕ
Дальше очень странно, шиза какая-то. Они вместе учились, на одном курсе. Не знали друг друга, курс большой, а она еще и астрономка. Говорили один раз, на третьем курсе, весной, когда зачеты начались. Потом тридцать пять лет никаких контактов. Вот. Их встреча. Фотография с датой - 12 мая 1968 года. Пожелтела уже. Что за проявитель был у коллег из КГБ? Оба стоят у окна. Сталинский ампир, виден кусок Ломоносова. Рядом дверь, "Читальный зал". Посмотрите внимательно на их лица. Невероятно! Следующая фотография. Она одна. Что с ней?! Дальше фотокопии ее черновиков. Сеньоры, не надо плакать... 22 мая. Серебряным свистом... 22-е. Еще, еще, та же дата. Наши эксперты ручаются, что раньше она никогда стихов не писала. Так. Зачетка. Три пересдачи. Фото от 15 июня. Запястье перевязано. Дура. Потом наша наружка была снята. Коллеги из ГБ стали возражать. Закозлились. Лакомый кусок. Они взяли ее под свою опеку. Попрошу у Глебски потом разрешения покопаться в архивах. Прямо хоть роман пиши!. Так.. Все. Дальше провал. И контрольное наше наблюдение. 25 января 1998 года. Запись прослушки. Он позвонил. Такое впечатление, что она не удивилась. Узнала сразу. Ох, не могу больше. Последнее. Фотография, сделанная 2 ноября 2004 года. Выходят из метро. Что?! Только теперь??!! Невероятно!!! Посмотрите внимательно на их лица.
КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ.