Легкость губ, изысканность касаний,
Иудеи древнее величье,
В ранней юности приснившийся красавец
Принимает явное обличье.
Где найти прикажешь передышку,
Так ведь до березки не отпустит,
От истоков и от самой вспышки
Вмиг попасть в разбушевавшееся устье.
Респектабельной и искренней, старинной,
Вот цена двадцатилетней дружбы,
Вдруг разрыв в повествованьи длинном,
В новом свете все - ладони, губы...
Был простым, знакомым, милым, странным,
Любовалась мужеством и статью
Уж не помню сколько, но в объятья
Вдруг свалился ты с земли обетованной.
В сотый раз, невинные, как дети,
Мы греха не мыслим, нет корысти,
Радостней, чем что-либо на свете,
Страсть уйдет в оливковые листья.
Если суждено мне в Иудею
Прилететь когда-нибудь весною,
Я о счастье дома порадею
Твоего, не будет бед со мною.
Или прилетай ко мне скорее
В Новый Свет, где ласковые горы,
Нас цветок немыслимый согреет
Солнца с мексиканского узора.
Всех краше и ласковей,
Смелей и умнее,
Раскрашивай красками
Без тени сомнений,
О, мой иудей, книгочей и политик,
И виршей моих снисходительный критик.
Пригубим пространство, вино и года,
Разлада не будет у нас никогда,
Закурим, вздохнем, и запенится брют,
Мы ловим дыханье летящих минут.