Увы, все правда: суетился я, сновал туда-сюда и строил из себя шута,
И тратил чувства на плохие вирши, спускал задешево сокровища
Из собственного клада,грешил я от души,очередной красой прельщаясь.
А истинная правда состоит в том, что смотрел на правду я, на долг
И верность с подозрением и как чужой; но я готов поклясться всем,
Что в наши дни еще имеет ценность,что эти заблуждения вернули мне
Вторую молодость, невзгоды ж убедили, что ты - моя великая любовь
И крепость в этом мире. Покончил я с легкомыслием и ветреностью,
Ты имеешь то, что не имеет окончания: я недоверье укротил.Не буду
Больше терять лица, придумывая новые проверки,подвергая испытаньям
Друга. Ведь он любовью переполнен словно бог любви. Я - раб его,
К нему прикован. Так прими ж меня в свою лилейную и любящую грудь,
Где ранее царило только небо, и живи
Моей любовью, остальных - забудь.
оригинал
Alas 'tis true, I have gone here and there,
And made myself a motley to the view,
Gored mine own thoughts, sold cheap what is most dear,
Made old offences of affections new.
Most true it is that I have looked on truth
Askance and strangely; but, by all above,
These blenches gave my heart another youth,
And worse essays proved thee my best of love.
Now all is done, have what shall have no end:
Mine appetite I never more will grind
On newer proof, to try an older friend,
A god in love, to whom I am confined.
Then give me welcome, next my heaven the best,
Even to thy pure and most most loving breast.
подстрочник
Увы, это правда: я сновал туда-сюда
и делал из себя шута в глазах _людей_,
уродовал {*} собственные мысли, продавал задешево самое дорогое
творил старые грехи из новых привязанностей.
Истинная правда то, что я смотрел на правду [верность]
с подозрением и как чужой; но, _клянусь_ всем высшим,
эти заблуждения дали моему сердцу вторую молодость,
и худшие испытания доказали, что ты - моя лучшая любовь.
Теперь с этим покончено; _ты_ имеешь то, что не будет иметь конца;
свой аппетит я больше не буду заострять
новыми испытаниями, проверяя старого друга,
бога в любви, к которому я привязан [прикован].
Так прими меня, для меня уступающий только небесам,
в свою чистую и самую-самую любящую грудь.
{* В оригинале - "gored". Глагол "gore" в современном языке
употребляется главным образом применительно к животным, в значениях "бодать
(рогом)", "пронзать (клыком)", однако в эпоху Шекспира он имел более широкий
спектр значений: "пронзать", "резать", "рубить" (острым оружием и пр.).
Другой основой для интерпретации может служить существительное "gore" -
"клин", в том числе клин, вставляемый в одежду для расставки. Исходя из
этого значения, фразу "gored mine own thoughts" можно истолковать как
"уродовал собственные творенья (чужеродными) вставками)" С другой стороны,
нарочито широкие, яркие клинья были характерны для одежды шутов, поэтому
возможно еще прочтение: "придавал шутовское обличье собственным мыслям".}