Кафе Жан-Жак, наигрывают танго,
Во льду на блюдце тает розовое манго
(на этот раз не устрицы, А.А.).
Разъезд театров. Ночь.
И в воздухе висит туман прозрачный, влажное тепло,
И мелкий дождик сквозь зеркальное стекло
За пиршеством следит.
Сегодня первый день, октябрь, одиннадцатый год.
В четырнадцатом, помнится, двадцатый век начался.
А сколько было радости в девятьсот первом (ведь народ
Тогда был много грамотней и понимал,
Когда заканчивался век предыдущий
И новый век когда на смену заступал.
Все думали, что это день восьмой
- Пролет.
Уже чудовищный дредноут на воде качался
(В сей колыбели жизни).
Мы не заметили, как в мезозой спустились -
Аэропланы, океанские суда, и дирижабли, также паровозы,
Как ящеры пространство заполонили.
А
Сквозь яблоневый дух
На улице - бензина сладкий запах
(его узнаем мы потом на поле боя),
А пока
Работные дома и профсоюзы,
И хоть народ пока еще в заплатах,
Но стало чище - гигиена, мать твою.
Стремление к стерильности взывает к подозреньям -
Еще не побежден туберкулез
И от него
Мрут все подряд: великие, ничтожества, бомжи...
Богатые и бедные равны перед заразой.
А морфий -
Пока снотворное, его прописывают всем,
Давно (Карениной Анюте, например -
Бессонница, проблемы в личной жизни)
Случайно совпадение, иль нет,
Но в то же время
Извечный вирус разрушения пошел гулять все шире,
Такое инфицировал количество умов,
Что можно было констатировать начало эпидемии.
Капкан захлопнулся.
Критическая масса набралась.
Злодейство перестало быть уделом избранных.
Так ведь просвещенье повсеместно, и гуманность,
Культура в быт вошла (анестезия и ватерклозеты, б...).
Когда ты сыт и вымыт, не болен, полон сил
И стало меньше
Забот,
Прибавилось комфорта
И больше праздности - о чем же размышлять?
Естественно, о смерти.
Аккордеoнист играет снова танго.
На этот раз - о, Розамунда!
Здесь Малер палочку воздел
И песню об умерших детях исполняет.
Как в воду он глядел,
И позже
Мы в этом убедились так,
Что мало нам уже не показалось.
Аккордеон, закончив Розамунду,
Шлягер заиграл -
Задорная, веселая мелодия.
Уютно стало, словно в Рождество.
Бавария.
Точнее, Мюнхен.
Хорошо идет под пиво.
Так, значит, есть у нас еще три года?
Верно?