Прежде чем передать эту книжку издателю, я пустил ее по рукам, чтобы как-то выяснить отношение нашей общественности к затрону там проблемам. Вскоре я получил первое читательское письмо. Хотя обычно письма читателей того или иного сочинения, кажется, не при нято печатать рядом с самим сочинением, это письмо я решил вклю чить в свою книгу, ибо оно, на мой взгляд, весьма удачно изображает нашего героя в конкретном деле.
Глубокоуважаемый Владимир Николаевич!
Прочла Вашу Иванькиаду и захотелось Вам написать. Я ведь не давно еще и ’’Чонкина” прочитала. Выбор героя - то Иван (Чонкин), то Иванько, явно указывает на близость Вашего творчества к народным истокам и на уменье смотреть в корень дела. Многие проблемы, затронутые в этих двух книгах, волнуют меня. Ну, например, почему труд создал человека из обезьяны, а из лошади не создал? Или вот очень своевременно Вы ставите вопрос - можно ли кастрюлю считать членом Союза Писателей? И отвечаете, по-моему, тоже находчиво: мол, писателем считать кастрюлю нельзя, а членом Союза - можно.
Но я сегодня взялясь за перо не только как благодарная читательница Ваших веселых и остроумных книг. Я пишу Вам потому, что мне посчастливилось замешаться среди персонажей Иванькиады. Вы там рассказываете, как к Иванько проходит внучка Чуковского хлопотать по поводу издания Чукоккалы.э Так вот я и есть та самая, и у меня зачесались руки добавить еще несколько штрихов к мону ментальному портрету Вашего героя. Добавить мне хочется именно насчет Чукоккалы.
Дело в том, что Ваш уважаемый Сергей Сергеевич Иванько сыграл в истории Чукоккалы весьма заметную, я рискну даже высказать - решающую роль. Но прежде, чем направить на него наши прожекторы, прежде, чем осветить его в процессе созидательного труда, мне придется отвлечься и рассказать для начала, что такое Чукоккала. Чукоккала - это рукописный альманах Корнея Чуковского. Начат альманах в 1914 г., существовал более полувека. В альманахе участвовали поэты: Анна Ахматова, Александр Блок, Иван Бунин, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Владимир Маяковский, Николай Олейников, Борис Пастернак, Владислав Ходасевич, Велимир Хлебников; прозаики: Леонид Андреев, Аркадий Аверченко, Исаак Бабель, Максим Горький, Евгений Замятин, Михаил Зощенко, Юрий Олеша, Борис Пильняк, Михаил Пришвин, Алексей Ремизов, Алексей Толстой, Юрий Тынянов, Евгений Шварц, Вячеслав Шишков. Рисовали художники - Юрий Анненков, Мстислав Добужинский, Борис Григорьев, Илья Репин и Сергей Чехонин. Певцы и артисты тоже приложили руки к альманаху - Собинов и Шаляпин, Мейерхольд, Евреинов и Качалов. А еще там и Чукоккале представлены некоторые знаменитые англичане - есть автограф Оскара Уайльда, подаренный Рональдом Россом (неопубликованный вариант четырех строф ``Баллады Рэдингской тюрьмы''), автографы Герберта Уэллса и Конан Дойля.
Я, конечно, далеко не всех участников Чукоккалы здесь перечисляю. Я сознательно, например, пропускаю имена тех, кто жив и сейчас и, как говорится, сам может за себя постоять.
Очень трудно в нескольких словах охарактеризовать содержание альманаха. Тут и стихи, и проза, и шаржи, и документы (вырезки из газет, объявления), и шуточные протоколы заседаний Всемирной Литературы и Дома Искусств, и юбилеи, и съезды писателей. ’’Главная особенность Чукоккалы - юмор”, - писал К. Чуковский в своем предисловии к предполагаемому изданию книги. Однако, можно назвать и еще одну особенность - в Чукоккале запечатлелось время, сгустился воздух той эпохи, когда хаотично и случайно заполнялись ее страницы. Именно это имел ввиду Юрий Олеша, написавший в Чукоккале 9 февраля 1930 г.: ’’...Нужно писать исповеди, а не романы. Важней всех романов - самым высоким произведением тридцатых годов этого столетия будет Чукоккала.
Поначалу издание Чукоккалы продвигалось успешно. Тогдашний директор издательства ’’Искусство” И.Севастьянов приехал к Корнею Ивановичу в Переделкино и просил предоставить право на издание этого уникального альманаха его издательству. Для подготовки Чукоккалы к изданию были привлечены лучшие работники. Я опускаю здесь имена, но поверьте, что самый квалифицированный в мире фотограф делал негативы (издание должно было быть факсимильным). Почерк Блока и шаржи Чехонина, все это предполагалось воспроизвести в печати с офсетных негативов, над которыми (после многомесячных съемок альманаха) трудились больше года замечательные граверы и ретушеры. Работа была очень кропотливой и трудоемкой - ведь в книгу входило свыше 600 репродукций из альманаха. Корней Чуковский написал комментарий к публикуемым автографам и рисункам, а впереди еще был сложнейший макет книги, работа художника с этим макетом, разные шмуцтитулы, а там еще набор текста тремя шрифтами (один - для автографов, другой - для комментария Чуковского, третий - для сносок) - вобщем, не перечислить всех тех рифов, которые удалось счастливо преодолеть, подготавливая к печати альманах.
Приходится признаться, что вся эта работа стоила не только времени и сил, но и прорву денег. По данным из авторитетных источников около 17 тысяч рублей было вложено в будущее издание. Но вот, наконец, все готово, текст комментария набран, получены чистые листы шестисот репродукций, макет книги склеен и осталось только отпечатать тираж - вот-вот книга выйдет из печати. Это радостное известие сообщила Литературная газета (29.3.72 г.), да и фильм Чукоккала частенько мелькал на экранах кино и телевидения.
Но внезапно, на этом ровном пути альманаха возник Ваш уважаемый Сергей Сергеевич Иванько, главный редактор художественной редакции Государственного Комитета по печати, заведующий всей художественной литературой во всех издательствах Советского Союза.
Этот могущественный ценитель литературы потребовал Чукоккалу к себе на просмотр. Описанная Вами в Иванькиаде сцена моего визита к Иванько правдиво рисует расстановку сил, однако Вы несколько идеализируете истинное положение вещей. Увы, увы - мне так и не удалось преодолеть бдительность секретарш Госкомитета и занятость Сергея Сергеевича важнейшими государственными делами. Только во сне могут случаться встречи со столь высокопоставленными особами, как Иванько. А наяву Сергей Сергеевич лишь иногда брал трубку телефона и сообщал мне: да, Чукоккала у меня, но читать ее мне решительно некогда и (добавляю от себя, как это ощущалось по его тону) неохота и ни к чему. Так и тянулись мои заискивающие звонки и ленивые отговорки Иванько из месяца в месяц. В издательстве ’’Искусство” появился новый директор К. Долгов, в типографии пришлось сбросить набор комментария и текста автографов истек срок хранения - а Иванько все тянул, не читал, уезжал, приезжал, заседал, пока однажды...
Было это в двадцатых числах апреля 1973 года. Позвонив ему очередной раз, я услышала нечто новое: ’’Издавать Чукоккалу нельзя, так как в типографии упал потолок и формы разбиты; издание сделано недостаточно факсимильно; я обещал посмотреть книгу, но нет времени”.
Сообщение насчет потолка сразило меня наповал - Вы только подумайте: знаменитые участники альманаха, редакторы, фотографы, художники, граверы, ретушеры, офсетные негативы, годы труда большого коллектива, 17 тысяч рублей - все погребено под штукатуркой. Я растерялась и почти плакала в телефон. Я умоляла Иванько сообщить мне, что же именно погибло и что уцелело. Мне показалось, что Сергей Сергеевич был тронут моим отчаянием. Во всяком случае он обещал запросить список потерь и сообщить мне о них, если я позвоню ему через две недели. Однако, через две недели списка ему еще не доставили, но он снова сказал, что в типографии случилась беда, пролились какие-то химикалии и издавать Чукоккалу поэтому нельзя.
Положив телефонную трубку, я призадумалась. Что за странная типография, - думала я. Наверно, это какой-то жалкий подвал, где полусгнившие балки подпирают треснувшие потолки и сквозь эти трещины капают разные химикалии. Ужасно, что Чукоккала попала в такое место. Но как же издательству ’’Искусство” удавалось уберечь остальные свои издания от всех этих стихийных бедствий? Пытливая мысль вела меня все дальше и в один прекрасный день привела к воротам типографии ’’Красный пролетарий” я постепенно разузнала, что именно там печаталась Чукоккала.
Те, кто когда-нибудь перешагивал эти ворота, помнят стальную конструкцию этажей, пролеты лестниц, простор огромных цехов. А те, кто не перешагивал, пусть поверят мне на слово, потому что перешагнуть эти ворота не так-то легко. Мне это удалось не без хитрости. Эдаким волком в овечьей шкуре я просочилась в типографию и так объяснила свой неожиданный визит: вот, у вас тут случилась беда, и я пришла, чтобы вам помочь, сэкономить ваше время, я быстро разберусь, что именно уцелело, мне это все знакомо с детства. Я ожидала, что мои собеседники отзовутся - да, Чукоккала, штукатурка, химикалии. А они смотрели на меня доброжелательно, но с полной безмятежностью и изумлением. И я все плела, что хочу помочь им разобраться, работы не боюсь, могу сидеть днем и ночью, лишь бы дело двинулось быстрей. Наборщики глядели все более настороженно и, наконец, кто-то из них спросил - в чем, собственно дело, какая беда, зачем сидеть днем и ночью и почему я вообще явилась и отрываю их от работы. И тут я сделала ложный шаг:
- Мне сказали, что у вас упали потолки и повреждены некоторые чукоккальские негативы.
- Кто вам сказал?
- В Комитете по печати.
Мои собеседники мгновенно утратили интерес к сюжету. Да и мне все было уже ясно. Я покинула типографию и больше ни разу ни с чем не обращалась к Вашему герою - Сергею Сергеевичу Иванько.
Досадно, конечно, что я потратила на звонки к нему столько времени. Лифтерша в Вашем доме гораздо быстрее меня поняла, что это за птица. Она заметила, что он даже сани привез из Америки. А чего можно ожидать от человека, который садится не в свои сани, известно давно.
Здесь следовало бы поставить точку на всей истории с Чукоккалой, но Иванькиада показала мне, что есть одна инстанция, которую я проморгала в своих хлопотах об альманахе. А между тем - это единственная инстанция, которой удалось одержать победу над С.С.Иванько и его высокими покровителями. Я имею в виду Общее Собрание Пайщиков Кооператива ’’Московский писатель” .
И ведь я куда только не тыкалась, сколько я о Чукоккале хлопотала, рассказывать и то долго: писала письма - Секретарю Союза Писателей, члену Комиссии по лит. наследию К. Чуковского В.М.Озерову, секретарю ЦК КПСС П.Н.Демичеву, председателю Госкомитета по печати Б.Стукалину, звонила В.Туркину, который теперь вместо Иванько в этом же Комитете, ходила в издательство ’’Искусство” - все как-то не двигается воз. То есть, не то, чтобы дело совсем не двигалось - перечисленные лица и учреждения, конечно, всецело за издание книги. Но все же поймите и меня - через несколько месяцев, 11 марта 1976 года исполнится десять лет, как подписан договор с издательством и книга сдана в редакцию. Все-таки не шутка - 10 лет напряженного труда, борьбы и дерзаний. Годы уходят, силы слабеют, а чего-то завершающего мне в этом деле не хватает - не то верстки, не то сверки, не то суперобложки, одним словом сама не знаю толком чего именно.
Вот недавно, этим летом, в издательство ’’Искусство” пришел новый уже третий - директор (я забыла Вам сказать, что И.Севастьянов и Б.Долгов шагнули на более высокие ступени служебной лестницы). Так вот, пришел новый директор - Б.Вишняков. Недели через две после того, как он приступил к работе, я отправилась к нему на прием. Он, разумеется, тоже за то, чтобы издавать Чукоккалу. Но пока, к сожалению, не успел ее прочитать. И потом он сказал мне, почему-то чуть понизив голос, что в будущем году ожидаются трудности с бумагой. Мало будет бумаги. А тут еще типография требует с издательства какой-то штраф за Чукоккалу. Но он постарается все уладить и позвонит мне через две недели. И телефон мой записал.
Уже больше двух месяцев прошло с того разговора, а он все не звонит. Наверно, с бумагой совсем плохо.
Когда мой Дед, Корней Чуковский, подарил мне в 1965 году свой альманах Чукоккала, он сделал на ее форзатце надпись, которая кончалась словами: ’’...она (то есть я) может делать с ним, с альманахом, все, что заблагорассудится ей”.
И вот мне заблагорассудилось, застряла в голове такая шальная мысль - во что бы то ни стало опубликовать эту книгу на родине ее замечательных участников и ее собирателя и создателя.
Прочла я, Владимир Николаевич, Вашу Иванькиаду и у меня возник новый план. А что если я, от имени некоторых участников альманаха - ну, скажем, Маяковского, Репина, Шаляпина, Ал.Толстого, Горького (выберу таких, кто для начальства повнушительней) - что, если я от их имени обращусь к Пайщикам Жилищного Кооператива ’’Московский писатель”. За эти годы у меня сложилось впечатление, что жилищные кооперативы и управдомы могут руководить изданием книг на том же уровне, что и Комитет по печати. Я составлю такое примерно заявление в Ваш Жилищный Кооператив: ”От имени многочисленных участников альманаха Чукоккала (список участников см. в начале моего письма) прошу взыскать с члена вашего Кооператива С.С.Иванько 17 тысяч рублей, потраченных по его вине впустую на подготовку к изданию Чукоккалы. Вышеупомянутый т.Иванько не обеспечил нужного качества потолков во вверенном ему подсобном помещении. Указанная сумма необходима для оплаты штрафа, наложенного типографией в связи с длительным сроком хранения негативов, а также для компенсации затрат на сброшенный набор текста книги. Принимая во внимание заслуги участников альманаха перед русской культурой, а также учитывая правительственные награды собирателя альманаха - Лауреата Ленинской премии, почетного доктора литературы Оксфордского университета honoris causa, писателя-орденоносца Корнея Чуковского прошу Общее Собрание Пайщиков Жилищного Кооператива ’’Московский писатель” объявить среди жильцов сбор макулатуры для обеспечения будущего издания Чукоккалы бумагой.” Как Вы думаете, Владимир Николаевич, может стоит подать такое заявление? Мне кажется, что если Жилищный Кооператив конструктивно подойдет к выдвинутым мною предложениям, то удастся преодолеть препятствия, лежащие (точнее, сидящие) на пути издания. Иванько, наверно, за деньгами не постоит, ведь он их много сэкономил, раз не пришлось ломать капитальную стену, покупать Бажовой однокомнатную квартиру, ’’оборудовать” еще одну комнату и т.д. И макулатура, я думаю, в наше время тоже не проблема.
Дорогой Владимир Николаевич! Простите, что я взваливаю на Ваши плечи эту новую заботу - хлопоты о Чукоккале в Правлении Жилищного Кооператива. Но ведь, как известно, победителей не судят. От них ждут новых побед. И может быть, благодаря Вашей Иванькиаде многострадальный и долготерпеливый читатель откроет, наконец, в один прекрасный день Чукоккалу и прочтет на ее страницах пока неведомые ему стихи и прозу прославленных деятелей нашей бессмертной и хрупкой, вечной и ускользающей русской культуры.
С искренним уважением
Е. Чуковская 24 октября 1975 г.